В 1997 году импортер заморского фитнеса в страну благополучно забытых норм ГТО Ольга Слуцкер пришла в галерею Айдан Салаховой за работой пейзажиста Пчёлина. Как и многие новообращенные коллекционеры, Слуцкер собирала русскую академическую живопись. В галерее ее внимание привлекли повернутые к стене работы. Ольга спросила, что это. «Да это современное искусство, Рауф Мамедов, – ответила Айдан. – Не для тебя. И дорого». «Нет, я хочу посмотреть». Так Слуцкер за двадцать тысяч долларов («можно было купить много Пчёлиных») стала обладательницей масштабнейшего пентаптиха «Тайная вечеря». Это был парафраз на фреску Леонардо да Винчи, вот только у всех участников трапезы имелся ярко выраженный синдром Дауна.
Картина отправилась прямиком в Мекку столичного фитнеса – World Class на Житной. Не сказать чтобы держатели абонементов захлопали в ладоши от перспективы тренировать большие ягодичные мышцы с видом на лики святых, да еще и с особенностями. «Мы пришли заниматься спортом. Зачем вы портите нам настроение?», «Это сакральный сюжет. Как вы могли?» Менеджер прибежала к Ольге в слезах: «Люди грозят сдать карточки». «Пускай сдают», – произнесла мастер спорта по фехтованию Слуцкер. Один клиент прислал стопку православных книг. В качестве ответного жеста Ольга объяснила ему, что работа Мамедова – бесконечно добрая, философская. «Люди часто представляют Бога похожим на них, – объясняет Слуцкер и мне. – Люди с синдромом Дауна любят Христа так же, как мы. И ассоциируют его с собой. По крайней мере, так я понимала эту картину».
Мамедов провисел в World Class двадцать лет и переехал в новый дом хозяйки в Барвихе. После ветхозаветного развода с бывшим сенатором Слуцкером в этом месте Ольга начала новую жизнь, и был особый символизм в том, чтобы повесить здесь на стену вечный сюжет о предательстве, смирении и всепобеждающей силе истинной любви.
В этом доме, любовно оформленном Альбиной Назимовой, мы и встречаемся. К обеду повар приготовил белковые маффины со шпинатом и помидорами по рецепту подруги из Майами Юли Бордовских. Пока я рассматриваю картины – теперь у опытного коллекционера Слуцкер есть Уорхол, Ман Рэй, Шнабель, – хозяйка разговаривает по телефону. Из обрывков беседы следует, что нет для современного человека проблемы важнее инстаграма – в данном случае не личного, а корпоративного. «Люди, которые стали членами моей команды, должны быть готовы работать максимально четко», – чеканит Ольга Сергеевна тоном, от которого даже мне становится холодно. Впрочем, создать империю от Монако до Бишкека (пятьдесят клубов и еще столько же по франшизе) вряд ли удалось бы руководителю мягкому и нетребовательному.
Несколько лет назад в новостях на Первом канале Слуцкер увидела сюжет о Специальной Олимпиаде для людей с ограниченными интеллектуальными возможностями. Ее в Лос-Анджелесе открывал тогдашний губернатор Калифорнии Арнольд Шварценеггер. Ольга тут же позвонила Татьяне Юмашевой, дочери первого президента России и маме чудесного мальчика Глеба. У Глеба синдром Дауна, но с ранних лет его воспитывали очень спортивно – он занимается плаванием – и наравне со всеми. «Тань, вот бы Глеба туда», – сказала Слуцкер. Оказалось, Татьяна Борисовна давно знает об этом движении и имеет на него далеко идущие планы. Забегая вперед, скажу: в 2015-м Глеб Дьяченко стал серебряным призером Специальной Олимпиады и чемпионом Европы среди людей с синдромом Дауна (его коронная дистанция – двадцать пять метров на спине, он ее проплывает за 18,7 секунды). На последнем чемпионате в сентябре сборная России, за которую выступает Глеб, завоевала серебро в эстафете.
Спустя еще пару лет Татьяна позвонила Ольге, одновременно позвонила и посол Специальной Олимпиады России на Играх 2015 года в Лос-Анджелесе Наташа Водянова (сейчас она – член совета директоров Специальной Олимпиады): «А почему бы тебе, Оля, не заняться этим движением в России?» «Да что вы, мне бы с фитнесом разобраться», – отшутилась Слуцкер, но внутри что-то щелкнуло.
Cпециальное олимпийское движение организовала Юнис Кеннеди Шрайвер, сестра президента США Джона Кеннеди и будущая теща Арнольда Шварценеггера. Первые игры провели в 1968-м. В шестидесятые, даже в Америке, даже среди истеблишмента, у людей с ментальными расстройствами не было тех возможностей, что были у людей не особенных. Их вообще, как правило, прятали с глаз долой, в монастыри и приюты. У Юнис и Джона Кеннеди была сестра Розмари – именно такой особенный ребенок. В раннем детстве она воспитывалась в семье, вместе с братьями и сестрами плавала в бассейне, играла в футбол. Позже отец семейства Джозеф Кеннеди принял решение сделать Розмари лоботомию, начался регресс, девушка была переселена в психиатрическую клинику, потом в дом при школе для особенных детей в Висконсине. Старшая из сестер американского президента скончалась в 2005-м, в возрасте восьмидесяти шести лет.
Отец ни разу ее не навестил. Джозеф Кеннеди умер в 1969-м, но о том, где находится Розмари, ее братья и сестры узнали в 1961-м, после того как папу хватил удар. Юнис Кеннеди, однако, начала заниматься проблемами особенных детей много раньше. В своем благополучном доме в Мэриленде она несколько лет подряд устраивала для них летний лагерь: Юнис была убеждена, что спорт – это жизнь и что объединяет он людей лучше всяких слов. Это в итоге вылилось в организацию Специальной Олимпиады – первые Игры прошли в Чикаго.
В России Специальному олимпийскому движению уже двадцать лет. Все эти годы за ним стояли подвижники и энтузиасты, люди преданные, увлеченные, бескорыстные и, как часто бывает в нашей стране в случае с подвижниками, пожилые. Олимпиада нового века нуждалась в молодом боссе, который как минимум знает, что такое контентная сетка инстаграма.
Сначала кандидатура Слуцкер не нашла одобрения у одного очень большого спортивного чиновника – развернулись аппаратные игры. Однако прошлой зимой президент Специальной Олимпиады России, депутат Госдумы Юрий Смирнов сам сделал Ольге предложение его сменить. Прежде чем соглашаться, Слуцкер поехала на игры в Абу-Даби: «Помню, я зашла на стадион, в огромный лагерь с шатрами, где спортсмены ожидали выхода на парад. И заплакала. Представьте себе: сто девяносто сборных. Все спортсмены в костюмах: кто в национальных, кто в спортивных. И все с таким энтузиазмом: фотографируются, суетятся, глаза горят. Люди ждут праздника, волнуются. Их переполняет детская радость. Я давно в спорте такого не видела. Потому что спорт, в силу своей коммерциализации и политизированности, превратился в довольно жесткую штуку. Его душа, романтика ушли. Я давно живу, помню, как мы детьми приходили на состязания поболеть за великих спортсменов. Здесь, на стадионе в Абу-Даби, душа была. А еще меня поразило, что внутри нашей команды, в общении функционеров и тренеров, не было никакого лизоблюдства. Это был диалог свободных, заинтересованных в успехе своего дела людей».
По стадиону пошли команды. И – удивительное дело – никто не размахивал флагами. Девушки в национальных костюмах несли таблички с названиями стран, а самих флагов не было. Оказалось, на Специальной Олимпиаде нет ни флагов, ни гимнов, ни медального зачета. Она вне политики, и так было всегда. Она про объединение, а не про гонку допинговых вооружений. Соревнуются спортсмены от тринадцати и старше. В первый день выступают все вместе, по результатам участников делят на восемь дивизионов. Справедливое решение: соревнуешься с такими же, как ты сам. Результаты в каждой группе отличаются максимум на десять–пятнадцать процентов.
А еще Специальная Олимпиада, при всей своей масштабности, – это абсолютно семейный праздник. Приезжают атлеты, живущие в специальных учреждениях, но много и тех, кто живет в семьях. Вот так, семьями, с бабушками и дедушками, и приезжают. Заранее планируют отпуск, бронируют отели и болеют с трибун, создавая то самое ощущение равных возможностей.
После Абу-Даби Ольга сказала себе: «Пожалуй, поборюсь». Один знакомый губернатор, правда, отговаривал: «Ты же все это будешь пропускать через сердце. С такими людьми, если их пускаешь внутрь, ты уже и родитель, и все остальное. Я сам руковожу регионом, все это знаю. Ты раб своей лампы». Слуцкер сказала: «Все равно пойду». В июле 2019-го ее единогласно избрали президентом Специальной Олимпиады России.
«Мне достался – простите за излишне поэтичную метафору – прекрасный цветок, который надо только удобрить. Но главное – он есть, – говорит Ольга. – Надо объединить регионы, научить работать по единым стандартам, потому что пока кто во что горазд. Знаете, надоел этот плач Ярославны: «Мы никому не нужны. Нас не замечают». Чтобы вы были кому-то нужны, прежде всего нужно оформить бумаги: чтобы губернатор, или руководитель муниципалитета, или министр могли, не рискуя нарушить закон, перевести средства на соревнования, оборудование, аренду».
Еще она хочет создать единую платформу, где для родителей и специалистов, работающих с детьми, будет собрана вся современная информация по здоровью, спорту, психологии, питанию. Готовить врачей, которые будут работать с такими детьми, ведь у них может болеть совсем не то, что ожидаешь, а как выразить свои чувства и беспокойства, они не знают. Слуцкер собирается устраивать на соревнованиях основательные health check – дать возможность атлетам, не отходя от снаряда, проверить здоровье у опытных врачей. Уже работает программа «Лидерство» – каждый атлет может пройти тренинг и стать администратором в команде, в движении. В офисе Специальной Олимпиады в Вашингтоне, где Ольга провела несколько дней, часть сотрудников – тоже особенные люди, работают на разных должностях. Слуцкер хочет, чтобы в России тоже было так.
В конце девяностых, когда World Class уже стал уважаемой сетью, она предложила брать на работу людей с ограниченными возможностями: выдавать ключи, полотенца, да мало ли что. В ответ органы соцзащиты сделали круглые глаза. Сегодня возможностей больше. «Недавно я была в нашем клубе на соревнованиях по плаванию, в них принимала участие девочка с синдромом Дауна, – говорит Ольга. – И тренер мне рассказывает: «Когда я начинала, был, ну может быть, один ребенок с аутизмом или синдромом Дауна. Сейчас у нас таких детей много. Для родителей это может быть первый ребенок, может – четвертый. Есть молодые пары, есть не очень». Нет никакого объяснения, почему это происходит, откуда берется эта лишняя хромосома. Раньше отчего-то было принято думать, что если такой особенный ребенок родился, то это вина родителей. Такая глупость! Мне глубоко запала в душу фраза одной женщины: «Когда появляется на свет ребенок с синдромом Дауна, маме в роддоме никто не говорит: «Я вас поздравляю, у вас родился чудесный ребенок». Говорят: «Я сожалею». И вот это надо изменить: не «сожалею», а «родился человек». Часто такие люди оказываются за скобками, в коррекционных заведениях, интернатах, школах. Prisoners – на всю жизнь. Мы сами возводим эту стену. А ведь особенные дети могут быть полноценными членами нашего общества. Все зависит только от нас».
Само собой, Специальная Олимпиада проводит регулярные соревнования. В ноябре в Якутии, к примеру, прошел международный турнир по мини-футболу, приехало сто команд. Прибыли и несколько функционеров Олимпиады из Европы и Америки. Потом в Вашингтоне, с гордостью рассказывает Слуцкер, все ужасно завидовали коллегам, которым повезло побывать в Сибири: «Для них это непостижимо. In the middle of nowhere, в таком холоде, провести соревнования на высочайшем уровне».
Государство, конечно, финансирует это доброе дело, но все равно нужно искать спонсоров. «За те двадцать семь лет, что я в бизнесе, мне ни разу не приходилось просить о деньгах, – говорит Ольга. – И теперь, когда я прихожу к людям, это знающим, они все понимают и помогают. Наверное, это и есть институт репутации, в которую есть смысл вкладываться. Многие руководители компаний к тому же просто не знают, что есть такое движение. А когда узнают, говорят: «Наверняка и у нас в коллективе есть родители таких особенных детей. Мы участвуем». Большинство меценатов, как ни странно, не хотят, чтобы об их поддержке писали, поэтому Слуцкер не называет имен. Но известно, что среди спонсоров СИБУР, Coca-Cola, «Белая Дача», Фонд Ставроса Ниархоса. К слову, фонд, основанный в честь дедушки нынешнего мужа Даши Жуковой, исторически поддерживает соревнования формата unified, когда профессиональные спортсмены выступают в одной команде с особенными атлетами. Оказалось, что профессионалов, готовых безо всяких гонораров принимать участие в таких состязаниях, очень и очень много. Как и обычных людей, которые хотят быть сопричастными. Американская страховая компания MetLife, например, помогает, но в ответ просит, чтобы ее сотрудники работали на соревнованиях в качестве волонтеров.
Ольга заваривает чай масалу. Привезла из аюрведической клиники в Индии, где ее сознание по кусочкам собирали после развода и куда она с тех пор старается ездить каждый год, не сообщая адрес любопытным татлеровским людям. Помощница по хозяйству сервирует нам крамбл с яблоками из овсяной муки по рецепту еще одной приятельницы – жительницы Лондонграда Кати Фомичёвой. Скоро проснутся дети – шестилетние близняшки Катя и Маша и четырехлетний Андрей. Я спрашиваю, зачем занятой маме другие дети. Откуда взять столько сил? «Знаете, наш бизнес, несмотря на то что ему двадцать семь лет, как ни странно, очень молодой, – отвечает Оля. – Его надо развивать, его надо порой спасать, его никак нельзя оставлять без внимания. У меня активная семейная жизнь. Но именно это, как ни парадоксально, побудило меня принять предложение. Да, я люблю свою семью. Работу. Люблю свой дом. Обожаю искусство. Мне небезразлично, из каких тарелок мы сейчас с вами едим. Но когда только это составляет содержание жизни... Все эти разговоры: «Вы куда на Новый год?» – «А вы куда на каникулы?» Нет, Новый год где-то – это замечательно, особенно в нынешних реалиях, но мне этого мало. Мне все время надо брать допнагрузку. При этом съемку для журнала – спросите у своих стилистов – я с трудом пережила. Когда-то мне это нравилось, но уже давно безразлично. Хотя я благодарна «Татлеру» за возможность привлечь внимание к нашему движению. И людям, живущим рядом с нами, в соседних дворах. Да, им нужны деньги. Но еще нужнее им наше время, наше общение, потому что его за деньги не купишь».
Тут самое время рассказать о нашей съемке. В ней принимала участие двадцатилетняя Маша Будина (она занимается чирлидингом), а также пловцы, девятнадцатилетний Ян Овсиенко и четырнадцатилетний Миша Строев. В студии вместе с ними были родители. И вот что интересно: все они обращались со своими детьми как с обычными, у которых сегодня есть ответственное задание – сняться для журнала. И это задание надо непременно выполнить. Ребята работали в кадре, не капризничая – в отличие от некоторых наших обычных героев. Подходили к мониторам полюбопытничать, что получилось, улыбались. Разве что уставали быстрее. Маша оказалась девочкой очень разговорчивой: с ходу сообщила о своих сердечных переживаниях. Когда наш редактор моды Юка Вижгородская присела на корточки поправить гетру на ноге Яна, он в благодарность погладил ее по голове. «Ну надо же, первый раз мне на съемке сказали спасибо», – пошутила Юка. Однако в этой шутке много правды.
«Вы знаете, у меня пятеро детей, они не то чтобы очень легко мне дались, – говорит Слуцкер. – Я себе честно задавала вопрос: «Смогла бы я быть мамой особенного ребенка? Хватило бы у меня сил, мужества?» Я смотрю, как общаются с такими детьми их родители. С огромной любовью и нежностью, но это требует колоссальной энергии и терпения. Родителей необходимо поддерживать. Нашими мероприятиями, информацией, поездками, эмоциями от достижений их детей. Потому что эти дети могут жить активной современной жизнью, а не проводить годы в заточении в четырех стенах. Ну и еще, когда я принимала решение, я подумала о справедливости. Жизнь в принципе среднесправедливая штука. Но если можешь сделать ее чуть лучше, хотя бы капельку, обязательно делай».
Сегодня Слуцкер борется за то, чтобы впервые в истории привезти Специальную Олимпиаду к нам. Игры должны были пройти в 2021-м в Швеции, но там неожиданно отказались их принимать. Тогда на авансцену вышла Россия, которая, как известно, в лепешку расшибется и организует, примет, накормит лучше всех, если ее ни в чем не обвинять. А организаторы Специальной Олимпиады – люди, как я уже говорила, вне политики. В общем, они теперь мечтают об играх в России. Жаль только, ехать придется не в Якутию, а всего лишь в Казань (президент Татарстана Рустам Минниханов уже готовит приветственный чак-чак). В общем, у нас есть шанс вернуться в мир олимпийского спорта, да еще и на настолько белом коне. А у Ольги Слуцкер – провести на «Ак Барс Арене» тот самый парад, который когда-то поразил ее в самое сердце.
Я все же решаюсь задать вопрос о двух старших детях, Мише и Ане, которые с 2009-го разлучены с мамой. Ольга о них рассказывает, но просит ничего не писать: «Скажу одно: я их очень люблю, и они всегда в моем сердце».
Катя проснулась после дневного сна и бежит здороваться с папильоном Чарой, которого ей подарили в декабре на день рождения. Дом с картинами перестает быть домом-музеем, а Ольге пора заняться родными детьми.
«Вы знаете, мне неудобно об этом говорить, – говорит мне Ольга в дверях, – но там, на стадионе в Абу-Даби, в первые секунды я почувствовала оторопь, дискомфорт, беспокойство. А потом сказала сама себе: «Как тебе не стыдно! Ты среди потрясающих, светлых людей!» Эта секунда сомнения – она может быть в каждом. Но вслед за ней возникло желание стать частью этого мира».
Вам может быть интересно:
Ирина Хакамада, Светлана Зейналова, Татьяна Юмашева_ и другие родители — о жизни с особенными детьми
Колонка психолога Марины Мелии о принципах воспитания современных детей
Чтобы первыми узнавать о самых важных материалах "Татлера", подпишитесь на нашу удобную email-рассылку.
Фото: Владимир Васильчиков