Ольга Слуцкер — о Специальной Олимпиаде, которую она хочет привезти в Россию

Четверть века Ольга Слуцкер делала богов-олимпийцев из светских людей. А теперь стала президентом Специальной Олимпиады России для людей с особенностями. О том, зачем матери пятерых детей это бремя, она рассказала Ксении Соловьёвой.
Ольга Слуцкер — о Специальной Олимпиаде которую она хочет привезти в Россию

В 1997 году импортер заморского фитнеса в страну благо­получно забытых норм ГТО Ольга Слуцкер пришла в га­лерею Айдан Салаховой за работой пейзажиста Пчёлина. Как и многие новообращенные коллекционеры, Слуц­кер собирала русскую академическую живопись. В гале­рее ее внимание привлекли повернутые к стене работы. Ольга спросила, что это. «Да это современное искусство, Рауф Мамедов, – ответила Айдан. – Не для тебя. И доро­го». «Нет, я хочу посмотреть». Так Слуцкер за двадцать ты­сяч долларов («можно было купить много Пчёлиных») ста­ла обладательницей масштабнейшего пентаптиха «Тайная вечеря». Это был парафраз на фреску Леонардо да Винчи, вот только у всех участников трапезы имелся ярко выра­женный синдром Дауна.

Ольга Слуцкер (Special Olympics Russia) со спортсме­нами Марией Будиной, Михаилом Строевым и Яном Овсиенко. На Ольге: шерстяной жакет, joseph; платье из вискозы и нейлона, helmut lang; кожа­ные туфли, dolce & gabbana; кольцо Lady Stardust из белого золота с аквамари­ном и бриллиантами, stephen webster.

Картина отправилась прямиком в Мекку столичного фитнеса – World Class на Житной. Не сказать чтобы держа­тели абонементов захлопали в ладоши от перспективы тренировать большие ягодичные мышцы с видом на лики свя­тых, да еще и с особенностями. «Мы пришли заниматься спортом. Зачем вы портите нам настроение?», «Это сакраль­ный сюжет. Как вы могли?» Менеджер прибежала к Ольге в слезах: «Люди грозят сдать карточки». «Пускай сдают», – произнесла мастер спорта по фехтованию Слуцкер. Один клиент прислал стопку православных книг. В качестве от­ветного жеста Ольга объяснила ему, что работа Мамедова – бесконечно добрая, философская. «Люди часто представ­ляют Бога похожим на них, – объясняет Слуцкер и мне. – Люди с синдромом Дауна любят Христа так же, как мы. И ассоциируют его с собой. По крайней мере, так я пони­мала эту картину».

Мамедов провисел в World Class двадцать лет и переехал в новый дом хозяйки в Барвихе. После ветхозаветного раз­вода с бывшим сенатором Слуцкером в этом месте Ольга начала новую жизнь, и был особый символизм в том, что­бы повесить здесь на стену вечный сюжет о предательстве, смирении и всепобеждающей силе истинной любви.

В этом доме, любовно оформленном Альбиной Назимо­вой, мы и встречаемся. К обеду повар приготовил белковые маффины со шпинатом и помидорами по рецепту подруги из Майами Юли Бордовских. Пока я рассматриваю карти­ны – теперь у опытного коллекционера Слуцкер есть Уор­хол, Ман Рэй, Шнабель, – хозяйка разговаривает по телефо­ну. Из обрывков беседы следует, что нет для современного человека проблемы важнее инстаграма – в данном случае не личного, а корпоративного. «Люди, которые стали чле­нами моей команды, должны быть готовы работать макси­мально четко», – чеканит Ольга Сергеевна тоном, от кото­рого даже мне становится холодно. Впрочем, создать импе­рию от Монако до Бишкека (пятьдесят клубов и еще столько же по франшизе) вряд ли удалось бы руководителю мягкому и нетребовательному.

Несколько лет назад в новостях на Первом канале Слуц­кер увидела сюжет о Специальной Олимпиаде для людей с ограниченными интеллектуальными возможностями. Ее в Лос-Анджелесе открывал тогдашний губернатор Калифор­нии Арнольд Шварценеггер. Ольга тут же позвонила Татья­не Юмашевой, дочери первого президента России и маме чудесного мальчика Глеба. У Глеба синдром Дауна, но с ран­них лет его воспитывали очень спортивно – он занимает­ся плаванием – и наравне со всеми. «Тань, вот бы Глеба ту­да», – сказала Слуцкер. Оказалось, Татьяна Борисовна дав­но знает об этом движении и имеет на него далеко идущие планы. Забегая вперед, скажу: в 2015-­м Глеб Дьяченко стал серебряным призером Специальной Олимпиады и чемпио­ном Европы среди людей с синдромом Дауна (его коронная дистанция – двадцать пять метров на спине, он ее проплы­вает за 18,7 секунды). На последнем чемпионате в сентяб­ре сборная России, за которую выступает Глеб, завоевала серебро в эстафете.

Спустя еще пару лет Татьяна позвонила Ольге, одновре­менно позвонила и посол Специальной Олимпиады России на Играх 2015 года в Лос-­Анджелесе Наташа Водянова (сей­час она – член совета директоров Специальной Олимпиа­ды): «А почему бы тебе, Оля, не заняться этим движением в России?» «Да что вы, мне бы с фитнесом разобраться», – отшутилась Слуцкер, но внутри что-­то щелкнуло.

Cпециальное олимпийское движение организовала Юнис Кеннеди Шрайвер, сестра президента США Джона Кеннеди и будущая теща Арнольда Шварце­неггера. Первые игры провели в 1968­-м. В шести­десятые, даже в Америке, даже среди истеблишмента, у людей с ментальными расстройствами не было тех воз­можностей, что были у людей не особенных. Их вообще, как правило, прятали с глаз долой, в монастыри и приюты. У Юнис и Джона Кеннеди была сестра Розмари – именно та­кой особенный ребенок. В раннем детстве она воспитыва­лась в семье, вместе с братьями и сестрами плавала в бас­сейне, играла в футбол. Позже отец семейства Джозеф Кеннеди принял решение сделать Розмари лоботомию, начался регресс, девушка была переселена в психиатриче­скую клинику, потом в дом при школе для особенных детей в Висконсине. Старшая из сестер американского президента скончалась в 2005­-м, в возрасте восьмидесяти шести лет.

На Ольге Слуцкер: костюм из вискозы и ацетата, Alexander MqQueen; хлопковое боди, Incanto; колье Bombe из белого золота с бриллиантами; Graff.

Отец ни разу ее не навестил. Джозеф Кеннеди умер в 1969-­м, но о том, где находится Розмари, ее братья и сест­ры узнали в 1961-­м, после того как папу хватил удар. Юнис Кеннеди, однако, начала заниматься проблемами особен­ных детей много раньше. В своем благополучном доме в Мэриленде она несколько лет подряд устраивала для них летний лагерь: Юнис была убеждена, что спорт – это жизнь и что объединяет он людей лучше всяких слов. Это в итоге вылилось в организацию Специальной Олимпиады – пер­вые Игры прошли в Чикаго.

В России Специальному олимпийскому движению уже двадцать лет. Все эти годы за ним стояли подвижники и эн­тузиасты, люди преданные, увлеченные, бескорыстные и, как часто бывает в нашей стране в случае с подвижника­ми, пожилые. Олимпиада нового века нуждалась в молодом боссе, который как минимум знает, что такое контентная сетка инстаграма.

Сначала кандидатура Слуцкер не нашла одобрения у од­ного очень большого спортивного чиновника – разверну­лись аппаратные игры. Однако прошлой зимой президент Специальной Олимпиады России, депутат Госдумы Юрий Смирнов сам сделал Ольге предложение его сменить. Преж­де чем соглашаться, Слуцкер поехала на игры в Абу-­Даби: «Помню, я зашла на стадион, в огромный лагерь с шатра­ми, где спортсмены ожидали выхода на парад. И заплакала. Представьте себе: сто девяносто сборных. Все спортсмены в костюмах: кто в национальных, кто в спортивных. И все с таким энтузиазмом: фотографируются, суетятся, глаза горят. Люди ждут праздника, волнуются. Их переполняет детская радость. Я давно в спорте такого не видела. Пото­му что спорт, в силу своей коммерциализации и политизи­рованности, превратился в довольно жесткую штуку. Его душа, романтика ушли. Я давно живу, помню, как мы деть­ми приходили на состязания поболеть за великих спортс­менов. Здесь, на стадионе в Абу­-Даби, душа была. А еще ме­ня поразило, что внутри нашей команды, в общении функ­ционеров и тренеров, не было никакого лизоблюдства. Это был диалог свободных, заинтересованных в успехе своего дела людей».

«Я себе честно задавала вопрос: «Смогла бы я быть мамой особенного ребенка? Хватило бы у меня сил, мужества?»

По стадиону пошли команды. И – удивительное дело – никто не размахивал флагами. Девушки в национальных костюмах несли таблички с названиями стран, а самих фла­гов не было. Оказалось, на Специальной Олимпиаде нет ни флагов, ни гимнов, ни медального зачета. Она вне полити­ки, и так было всегда. Она про объединение, а не про гон­ку допинговых вооружений. Соревнуются спортсмены от тринадцати и старше. В первый день выступают все вместе, по результатам участников делят на восемь дивизионов. Справедливое решение: соревнуешься с такими же, как ты сам. Результаты в каждой группе отличаются максимум на десять–пятнадцать процентов.

А еще Специальная Олимпиада, при всей своей масштаб­ности, – это абсолютно семейный праздник. Приезжают атлеты, живущие в специальных учреждениях, но много и тех, кто живет в семьях. Вот так, семьями, с бабушками и дедушками, и приезжают. Заранее планируют отпуск, бронируют отели и болеют с трибун, создавая то самое ощу­щение равных возможностей.

После Абу­-Даби Ольга сказала себе: «Пожалуй, по­борюсь». Один знакомый губернатор, правда, от­говаривал: «Ты же все это будешь пропускать че­рез сердце. С такими людьми, если их пускаешь внутрь, ты уже и родитель, и все остальное. Я сам руковожу регионом, все это знаю. Ты раб своей лампы». Слуцкер сказала: «Все равно пойду». В июле 2019-­го ее единогласно избрали президентом Специальной Олимпиады России.

«Мне достался – простите за излишне поэтичную мета­фору – прекрасный цветок, который надо только удобрить. Но главное – он есть, – говорит Ольга. – Надо объединить регионы, научить работать по единым стандартам, потому что пока кто во что горазд. Знаете, надоел этот плач Ярос­лавны: «Мы никому не нужны. Нас не замечают». Чтобы вы были кому-­то нужны, прежде всего нужно оформить бумаги: чтобы губернатор, или руководитель муниципалитета, или министр могли, не рискуя нарушить закон, перевести средства на соревнования, оборудование, аренду».

Еще она хочет создать единую платформу, где для роди­телей и специалистов, работающих с детьми, будет собрана вся современная информация по здоровью, спорту, психо­логии, питанию. Готовить врачей, которые будут работать с такими детьми, ведь у них может болеть совсем не то, что ожидаешь, а как выразить свои чувства и беспокойства, они не знают. Слуцкер собирается устраивать на соревновани­ях основательные health check – дать возможность атлетам, не отходя от снаряда, проверить здоровье у опытных вра­чей. Уже работает программа «Лидерство» – каждый атлет может пройти тренинг и стать администратором в команде, в движении. В офисе Специальной Олимпиады в Вашингто­не, где Ольга провела несколько дней, часть сотрудников – тоже особенные люди, работают на разных должностях. Слуцкер хочет, чтобы в России тоже было так.

В конце девяностых, когда World Class уже стал уважае­мой сетью, она предложила брать на работу людей с огра­ниченными возможностями: выдавать ключи, полотенца, да мало ли что. В ответ органы соцзащиты сделали круглые глаза. Сегодня возможностей больше. «Недавно я была в на­шем клубе на соревнованиях по плаванию, в них принима­ла участие девочка с синдромом Дауна, – говорит Ольга. – И тренер мне рассказывает: «Когда я начинала, был, ну мо­жет быть, один ребенок с аутизмом или синдромом Дауна. Сейчас у нас таких детей много. Для родителей это может быть первый ребенок, может – четвертый. Есть молодые па­ры, есть не очень». Нет никакого объяснения, почему это происходит, откуда берется эта лишняя хромосома. Раньше отчего­-то было принято думать, что если такой особенный ребенок родился, то это вина родителей. Такая глупость! Мне глубоко запала в душу фраза одной женщины: «Когда появляется на свет ребенок с синдромом Дауна, маме в род­доме никто не говорит: «Я вас поздравляю, у вас родился чу­десный ребенок». Говорят: «Я сожалею». И вот это надо изме­нить: не «сожалею», а «родился че­ло­век». Часто такие люди оказываются за скобками, в коррекционных заведениях, интернатах, школах. Prisoners – на всю жизнь. Мы сами возво­дим эту стену. А ведь особенные дети могут быть полноцен­ными членами нашего общества. Все зависит только от нас».

На Ольге: блузка из вискозы и шелка, victoria beckham; брюки из хлопка и эластана, fabiana filippi; кожаные туфли, dolce & gabbana; колье Classic из белого золота с бриллиантами, mercury.

Само собой, Специальная Олимпиада проводит регуляр­ные соревнования. В ноябре в Якутии, к примеру, прошел международный турнир по мини-­футболу, приехало сто команд. Прибыли и несколько функционеров Олимпиады из Европы и Америки. Потом в Вашингтоне, с гордостью рассказывает Слуцкер, все ужасно завидовали коллегам, которым повезло побывать в Сибири: «Для них это непости­жимо. In the middle of nowhere, в таком холоде, провести соревнования на высочайшем уровне».

Государство, конечно, финансирует это доброе дело, но все равно нужно искать спонсоров. «За те двадцать семь лет, что я в бизнесе, мне ни разу не приходилось просить о день­гах, – говорит Ольга. – И теперь, когда я прихожу к лю­дям, это знающим, они все понимают и помогают. Навер­ное, это и есть институт репутации, в которую есть смысл вкладываться. Многие руководители компаний к тому же просто не знают, что есть такое движение. А когда узнают, говорят: «Наверняка и у нас в коллективе есть родители таких особенных детей. Мы участвуем». Большинство меценатов, как ни странно, не хотят, чтобы об их поддержке писали, поэтому Слуцкер не называет имен. Но известно, что среди спонсоров СИБУР, Coca­-Cola, «Белая Дача», Фонд Ставроса Ниархоса. К слову, фонд, основанный в честь де­душки нынешнего мужа Даши Жуковой, исторически под­держивает соревнования формата unified, когда профессио­нальные спортсмены выступают в одной команде с особен­ными атлетами. Оказалось, что профессионалов, готовых безо всяких гонораров принимать участие в таких состяза­ниях, очень и очень много. Как и обычных людей, которые хотят быть сопричастными. Американская страховая ком­пания MetLife, например, помогает, но в ответ просит, что­бы ее сотрудники работали на соревнованиях в качестве волонтеров.

Ольга заваривает чай масалу. Привезла из аюрведиче­ской клиники в Индии, где ее сознание по кусочкам соби­рали после развода и куда она с тех пор старается ездить каждый год, не сообщая адрес любопытным татлеровским людям. Помощница по хозяйству сервирует нам крамбл с яблоками из овсяной муки по рецепту еще одной прия­тельницы – жительницы Лондонграда Кати Фомичёвой. Скоро проснутся дети – шестилетние близняшки Катя и Маша и четырехлетний Андрей. Я спрашиваю, зачем за­нятой маме другие дети. Откуда взять столько сил? «Знае­те, наш бизнес, несмотря на то что ему двадцать семь лет, как ни странно, очень молодой, – отвечает Оля. – Его надо развивать, его надо порой спасать, его никак нельзя остав­лять без внимания. У меня активная семейная жизнь. Но именно это, как ни парадоксально, побудило меня принять предложение. Да, я люблю свою семью. Работу. Люблю свой дом. Обожаю искусство. Мне небезразлично, из каких таре­лок мы сейчас с вами едим. Но когда только это составляет содержание жизни... Все эти разговоры: «Вы куда на Новый год?» – «А вы куда на каникулы?» Нет, Новый год где-­то – это замечательно, особенно в нынешних реалиях, но мне этого мало. Мне все время надо брать допнагрузку. При этом съемку для журнала – спросите у своих стилистов – я с трудом пережила. Когда-­то мне это нравилось, но уже давно безразлично. Хотя я благодарна «Татлеру» за возмож­ность привлечь внимание к нашему движению. И людям, живущим рядом с нами, в соседних дворах. Да, им нужны деньги. Но еще нужнее им наше время, наше общение, по­тому что его за деньги не купишь».

«Эти дети могут жить активной современной жизнью, а не проводить годы в заточении, в четырех стенах».

Тут самое время рассказать о нашей съемке. В ней при­нимала участие двадцатилетняя Маша Будина (она занима­ется чирлидингом), а также пловцы, девятнадцатилетний Ян Овсиенко и четырнадцатилетний Миша Строев. В сту­дии вместе с ними были родители. И вот что интересно: все они обращались со своими детьми как с обычными, у кото­рых сегодня есть ответственное задание – сняться для жур­нала. И это задание надо непременно выполнить. Ребята работали в кадре, не капризничая – в отличие от некоторых наших обычных героев. Подходили к мониторам полюбо­пытничать, что получилось, улыбались. Разве что уставали быстрее. Маша оказалась девочкой очень разговорчивой: с ходу сообщила о своих сердечных переживаниях. Когда наш редактор моды Юка Вижгородская присела на корточ­ки поправить гетру на ноге Яна, он в благодарность погла­дил ее по голове. «Ну надо же, первый раз мне на съемке сказали спасибо», – пошутила Юка. Однако в этой шутке много правды.

«Вы знаете, у меня пятеро детей, они не то чтобы очень легко мне дались, – говорит Слуцкер. – Я себе честно зада­вала вопрос: «Смогла бы я быть мамой особенного ребенка? Хватило бы у меня сил, мужества?» Я смотрю, как общаются с такими детьми их родители. С огромной любовью и неж­ностью, но это требует колоссальной энергии и терпения. Родителей необходимо поддерживать. Нашими меропри­ятиями, информацией, поездками, эмоциями от достижений их детей. Потому что эти дети могут жить активной современной жизнью, а не проводить годы в заточении в че­тырех стенах. Ну и еще, когда я принимала решение, я поду­мала о справедливости. Жизнь в принципе среднесправедливая штука. Но если можешь сделать ее чуть лучше, хотя бы капельку, обязательно делай».

Сегодня Слуцкер борется за то, чтобы впервые в ис­тории привезти Специальную Олимпиаду к нам. Игры должны были пройти в 2021­-м в Швеции, но там неожиданно отказались их принимать. Тогда на авансцену вышла Россия, которая, как известно, в лепешку расшибется и организует, примет, накормит лучше всех, если ее ни в чем не обвинять. А организаторы Специ­альной Олимпиады – люди, как я уже говорила, вне поли­тики. В общем, они теперь мечтают об играх в России. Жаль только, ехать придется не в Якутию, а всего лишь в Казань (президент Татарстана Рустам Минниханов уже готовит приветственный чак-­чак). В общем, у нас есть шанс вер­нуться в мир олимпийского спорта, да еще и на настолько белом коне. А у Ольги Слуцкер – провести на «Ак Барс Аре­не» тот самый парад, который когда-­то поразил ее в самое сердце.

Я все же решаюсь задать вопрос о двух старших детях, Мише и Ане, которые с 2009-­го разлучены с мамой. Ольга о них рассказывает, но просит ничего не писать: «Скажу одно: я их очень люблю, и они всегда в моем сердце».

Катя проснулась после дневного сна и бежит здоровать­ся с папильоном Чарой, которого ей подарили в декабре на день рождения. Дом с картинами перестает быть домом­-музеем, а Ольге пора заняться родными детьми.

«Вы знаете, мне неудобно об этом говорить, – говорит мне Ольга в дверях, – но там, на стадионе в Абу­-Даби, в пер­вые секунды я почувствовала оторопь, дискомфорт, беспо­койство. А потом сказала сама себе: «Как тебе не стыдно! Ты среди потрясающих, светлых людей!» Эта секунда сомне­ния – она может быть в каждом. Но вслед за ней возникло желание стать частью этого мира».

Вам может быть интересно:

Ирина Хакамада, Светлана Зейналова, Татьяна Юмашева_ и другие родители — о жизни с особенными детьми

Как принимать и понимать особенных детей. Подкаст _Ксении Соловьевой_ с Александром Семиным, отцом восьмилетнего _Семена

Колонка психолога Марины Мелии о принципах воспитания современных детей

Чтобы первыми узнавать о самых важных материалах "Татлера", подпишитесь на нашу удобную email-рассылку.

Фото: Владимир Васильчиков